Бандит - Страница 43

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— О ваших неприятностях с Волком, например. Вы когда его в последний раз видели?

— Волка? Десять лет назад, когда наш класс в зоопарк водили. В клетке сидел. Аршаков даже не улыбнулся.

— А может, и не с Волком, — задумчиво сказал он, — может, и с Малютой… Знаете такого?

— Знаю, — с готовностью сказал Валерий, — главный опричник Ивана Грозного. Любимый исторический персонаж товарища Сталина.

— Валерий Игоревич! Кого вы прикрываете? Вы прикрываете убийц, негодяев, людей, которые убили вашего друга и хотели убить вас! Людей, которые разорят ваш кооператив! И тем не менее вы молчите! Почему? У меня только одно объяснение: вы сидите в таком же дерьме, как они! Вы запутались по горло в той же грязи!

— Я завязал. — Тогда почему вы молчите? — Нам менты не кенты.

Следователь несколько мгновений молчал.

— Ладно, — мрачно сказал он и протянул Валерию повестку.

— Вы свободны, Валерий Игоревич, до завтра, до пятнадцати ноль-ноль. У меня незаконченное дело, которое мне никто не позволит оставить незаконченным, если в наличии такой подозреваемый, как вы. Завтра вы либо сядете, как убийца вашего бухгалтера, либо назовете тех, кто его убил.

После ухода следователя Валерий вынул было водку и поставил ее на стол, но потом взял бутылку за горлышко и хряснул ею о подоконник. Сбросил отбитое горлышко вниз, к осколкам, и пошел звонить. — Гена? Это Валерий. Можешь приехать?

Ответом было озадаченное молчание. — Да ты знаешь, Сазан… я тут как раз одной ногой за порогом… У меня тут выгодное одно дельце… В общем…

Валерий повесил трубку. У Леши к телефону никто долго не подходил, а затем подошла жена.

— Алло, можно Лешу?

— Его нет дома.

— А когда он будет?

— Никогда, — вякнула трубка, — оставь его в покое, Нестеренко, понял?

Валерий повесил трубку. Звонить или не звонить дальше? И тут телефон сам разразился нахальным звонком.

— Да?

— Валерий?

Нестеренко узнал голос Юрия Сергеевича.

— Тебе еше нужны деньги?

Валерию показалось, что он ослышался или что трубка лепечет сама по себе.

— Юрий Сергеевич, вы знаете, что случилось сегодня утром у меня в конторе?

— Я все знаю, Валерий. Бери тачку и будь через полчаса у меня.

Через пятнадцать минут Валерий звонил в дверь Шакурова. Тот был подавлен и расстроен утренними событиями, а паче того — ночным объяснением с женой. Ира потребовала, чтобы он немедленно бросил все и ехал с ней, но Шакуров взбунтовался — у него шли косяком важные сделки, и вся неделя была в точности как крестьянский май, когда день год кормит.

— Боже мой, — сказал Шакуров, — какое несчастье! Ты можешь рассказать, что там случилось?

— Это не твои проблемы, Саша.

— Но это из-за меня?

— Не засоряй голову. Рано или поздно я бы все равно врюхался. Лучше уж из-за тебя, чем из-за какого-нибудь Павла Сергеевича. Одолжи мне тачку, и будем квиты.

Шакуров безмолвно протянул ключи. — Ты сейчас куда? — спросил Шакуров.

— К Иванцову. Он, видите ли, дает мне ссуду.

Шакуров в изумлении дернул себя за галстук.

— Тебе? Он так и сказал?

— Ну, как раз он так не сказал… — протянул Валерий. — Поехали вместе, — решительно сказал Шакуров.

— Да у тебя ж дела! «Хитачи» на таможне…

— Я знаю Иванцова, — решительно заявил Шакуров, — если он видит, что с человека три четверти шкуры содрали, то думает: «Ах, какой сволочной народ пошел, мне только четвертинку оставили!» Так что поехали вместе, а то он четверть шкуры сожрет и еще сложные проценты возьмет, скажет, «как же, я вам блох из шкуры вывел».

Шакуров отдал Валерию не только машину: он настоял, чтобы Валера снял с себя облезлую куртку и джинсы, грязные, как совесть секретаря горкома, и надел его, шакуровский, двубортный серый костюм.

Галстук он Валерию завязал собственноручно.

***

Через полчаса Валерий с Шакуровым явились в старое издательство. Фирма Иванцова жила своей обычной жизнью: в угловом кабинете стайка сотрудников пила кофе, где-то трудолюбиво скрипел принтер, и узкий коридор был совершенно загроможден вынесенной из кабинетов редакционной мебелью: Иванцов продолжал обновляться.

Глава фирмы встретил посетителей уже в новом кабинете. Старые редакционные столы исчезли, уступив место длинным пластиковым созданиям с круглыми боками, мягкому ковру цвета осеннего неба и заграничным шкафам. За их прозрачными стеклами стояли невиданной толщины папки.

Иванцов грустил в кабинете один. Увидев Шакурова, он вздрогнул, но потом овладел собой и пошел навстречу, протягивая друзьям руку.

— Вы серьезно хотите дать мне денег? — спросил Валерий.

Иванцов сел. Он был явно не в себе.

— Вот что, Валера. Времена у нас сейчас неважные. У конторы денег нет. А если бы были — я не один, компаньонов много. Что это — скажут мне, одну ссуду не возвратил, другую берет?

Юрий Сергеевич вздохнул и стал рисовать пальцем кружки на столе, пряча глаза от Валерия. Он, очевидно, нервничал.

— Так что ссуды касса дать не может.

— Ясно, — сказал Валерий, поднимаясь.

— Сядь! Ничего тебе не ясно!

Валерий приостановился. Юрий Сергеевич раскрыл портфель и вытащил из него толстую пачку денег.

— На.

Валера в недоумении смотрел на зеленые доллары.

— Это мои деньги, Валера. Бери.

— А расписка? — спросил с изумлением Нестеренко.

— Жив будешь — отдашь. Куда я с твоей распиской пойду? В Краснопресненский народный суд? Объяснять, откуда у меня тридцать тысяч?

— Юрий Сергеевич, — потрясенно сказал Шакуров, — спасибо вам…